Как
это начиналось:
об открытии эффекта и о научном
руководителе.
ЕЛЕНА ВАЛЕНТИНОВНА СМИРНОВА,
доктор физико-математических
наук, профессор кафедры информационных технологий и математического
моделирования Красноярского государственного торгово-экономического института:
-
До 33-х лет я жила как нормальная женщина - шила, вязала, кастрюли мыла...
Работала в Институте медицинских проблем Севера, в лаборатории математического
анализа данных. Через меня проходили данные о десятках тысяч больных, материалы,
связанные с адаптацией человека в условиях Севера, с переездами в экстремальные
зоны. Ведь раньше тех же новобранцев призывали на юге и отправляли в мороз
служить или наоборот - брали в Норильске, а отправляли служить в Среднюю Азию,
что оказывалось ещё хуже. Статистика на эту тему скопилась у меня огромная. В
конце концов мне это надоело. Подруга познакомила меня
с Рэмом Григорьевичем Хлебопросом. Я пришла к нему и
сказала, что мне надоело так бессмысленно работать, что хочу уволиться. А он
возразил: «Подожди, надо защищаться, 33
года - пора» и дал мне на выбор фамилии пяти человек, под чьим руководством я
могла бы работать над диссертацией. Был среди них и Горбань.
От
подруги про Горбаня я очень много слышала, но его самого никогда не видела. А
она в то время была в командировке. Звоню ей по межгороду, и она говорит: «Кого
угодно выбирай, только не Горбаня. С ним ты работать не сможешь. С ним работать
тяжело».
Но
со мной так нельзя: я тут же выбрала именно Горбаня. Хлебопрос
говорит: «Хорошо, назначаем семинар». Александр Николаевич пригласил меня и Хлебопроса, и я начала рассказывать - что делаю, что
получилось. Горбань сидит у окошка и чуть ли не спит. Я продолжаю рассказывать, и к середине моего
рассказа Горбань вдруг как закричит: «Я знаю, кто будет оппонентом этой
диссертации!». Ни Хлебопрос, ни я вообще ещё не
представляли, что из собранного мною материала можно сделать, а он уже видел и
начало, и конец диссертации, знал, кто будет её оппонентом и вообще - он уже
видел всю готовую работу. В простой статистике, в простой обработке данных он
увидел подтверждение одного из принципов эволюционной теории. И я считаю, что
мне повезло. Никто другой бы этого не увидел.
Защита состоялась в 89-м году. И, как отметили на
защите, в моей работе уже была заложена методологическая основа под докторскую
диссертацию. В заключении совета, где я защищалась,
написано, что я сделала открытие - там так и написано: «открыт эффект» и далее
по тексту. На самом деле всё это первым увидел Горбань. И когда я начала ездить
с этими результатами по конференциям, мне вначале не верили, утверждали, что
должно быть всё наоборот. В таком ключе высказывались физиологи, биологи.
Теперь признали.
Суть открытия состоит в следующем. Пока на нас не
действуют экстремальные факторы, мы все разные, по-разному болеем, у нас разная
частота сердечных сообщений, разное содержание в крови различных компонентов.
Когда появляется экстремальный фактор, мы все начинаем на него реагировать.
Если, например, повысится температура в комнате до 40±, то всё остальное станет
для организма малозначимым. Он начинает формировать реакцию именно на давящий,
экстремальный фактор. В Ашхабаде ведут экскурсию в горы. У одного начинает
подниматься давление, у другого учащается сердцебиение, люди реагируют
по-разному. А у кого давление поднялось, у того
пульс остался прежний. А медики берут эти группы людей, у всех измеряют
пульс, давление, а потом выводы делают по среднему. А это характеристика, ни о
чём не говорящая. Точно так же люди
приезжают на Север, у одного понижается давление, у другого повышается, у
третьего остаётся в норме, а медики начинают всех лечить от диабета. Надо не лечить, а делать профилактику. Но
практическая медицина как бы не замечала, что когда люди начинают реагировать
на давящий фактор - на изменение высоты, на увеличение температуры, - их медицинские данные «расползаются». И это
«расползание» можно поймать математически, сравнить - у этих лучше, у этих
хуже, а значит, можно конкретным группам лиц давать конкретные рекомендации по
их адаптации в новых, более суровых условиях.
Теперь-то
медики знакомятся с нашими работами, это помогает им в их практической
деятельности. Вот пример работы со спортсменами. В Норильске открыли школу
олимпийского резерва по плаванию. Город, находящийся за Полярным кругом, к тому
же грязный, и делать этого там, конечно, было нельзя. Медики это знали, но
доказать руководству не могли, а мы доказали. Доказали, что бассейн в таких
условиях может укоротить жизнь, если в нём заниматься не просто физкультурой, а
профессиональным спортом.
А
тогда, после первого знакомства с Горбанём, когда он мне наговорил, что то-то и
то-то надо сделать, я ехала домой и ревела.
Потому что не поняла и половины того, что он наговорил. На два дня
засела в краевую библиотеку и пока всё до конца не
поняла, оттуда не вышла.
Вообще
с Горбанём действительно работать сложно, трудно. Он говорит: то-то и то-то
сделаешь и принесёшь через три дня. Если
придёшь через четыре или через пять, ему уже труднее найти время, чтобы с тобой
поговорить. Если он даёт задание, а человек его не выполняет,
он не будет ругаться, ничего плохого этому человеку не скажет, но он как бы
вычеркнет его из какого-то своего воображаемого списка. Это страшно на
самом деле. Со мной этого не произошло.
Даже дети (у меня их двое) заметили и говорили: «Горбань давно не звонил,
значит, ты не работаешь». Т. е. если ты работаешь, он сам постоянно тоже
проявляет активность, и наоборот - если ты остановился - всё, он не будет
специально подталкивать. Поэтому с ним трудно, и многие отказываются с ним
работать. Держать высокий темп, который задаёт А. Н., трудно, но интересно. Я
не сразу поняла, что мы на самом деле такого сделали,
что именно открыли, а когда поняла, когда в полной мере ощутила, каким нужным
делом занимаюсь, это было такое счастье!.. Ни с чем не сравнимое,
непередаваемое ощущение.
Причём
в тот период, когда я делала диссертацию, дома, в личной жизни у меня была куча
проблем - с детьми, с мужем - разводиться я начала в это время... Но всё это
отошло на второй план. Думаю, Горбань специально это сделал: поставил для меня
на первое место работу, чего до этого в жизни мне как раз не хватало. И ещё.
Мне начали передавать, что он говорит про меня то одному знакомому, то другому,
какая я перспективная и замечательная. А когда слышишь, что тебя хвалят,
хочется подтянуться и внутренне, и даже внешне. Это, видимо, у него такой
психолого-педагогический приём. Всё не соберусь у него спросить - так ли это?
Когда
меня знакомые спрашивают, кто такой Горбань, я говорю, что это человек эпохи
Возрождения, натура разносторонняя, артист, психолог... Жить в этом мире меня научил именно он. Если
хочешь, чтобы человек стал тебе другом, добейся, чтобы он сделал для тебя
что-то хорошее (именно он – тебе, а что будешь делать ты – это другой вопрос).
Я не знала этого правила до знакомства с Горбанём. То есть слыхать-то эту
мысль, конечно, слыхала, но практически, сама для себя
вывела такой закон, только пообщавшись с А. Н.
Или
вот такой пример. Однажды Горбань говорит: «Я договорился - мою книгу будут
издавать в Оксфорде». Я спрашиваю, - какую? Он отвечает, - её ещё написать надо. Вот это
тоже его метода: поставить цель, а потом прошибать
стены для её достижения. Он во всём такой. И я тоже научилась так жить:
поставить себя в такие условия, что уже некуда деться, отступать нельзя, а надо
пахать и идти вперед. По-моему, он всё так делает. Взять нейроинформатику.
Почти с нуля создал школу, и как быстро она рванула вперёд! Во всех его работах
по нейроинформатике есть одно общее - изучение
принципа оптимальности для разных систем - физических, химических,
биологических, медицинских. Принцип оптимальности, поиск её проходят через всё
это.
Или
никогда не забуду такой момент. Я защитилась, через два дня Горбань приходит ко
мне и говорит: «Давай сюда листок
бумаги, ручку, будем писать план твоей докторской».
Из
Института медицинских проблем Севера я ушла в 91-м году. Была проректором по
науке Красноярского государственного торгово-экономического института. Много
времени приходилось отдавать административной работе.
С
Горбанём мы работаем в Красноярском отделении Ассоциации женщин в науке и
образовании, которое он придумал. Провели несколько конгрессов
женщин-математиков. Причём первый такой конгресс прошёл в день 150-летия Софьи
Ковалевской. Вся страна забыла об этой дате, и даже на президиуме отделения
Сибирской академии наук отметили, что в Красноярске не забыли, и там отмечался
этот день, а не только в Стокгольме - в Шведской академии наук... Уже потом
Академия наук в Ленинграде провела какой-то форум на данную тему. Это был 2000
год.
С
лёгкой руки А. Н. существует теперь Красноярское отделение Всероссийской
ассоциации женщин науки и образования. К нам приезжают женщины не только из
Сибири. На организацию конгресса выделяет средства краевая администрация, там
ведь всё больше мужчины, и им женщинам трудно отказать. Мы на этом и играем.
Если
серьёзно, то это действительно значимое мероприятие, и на 1-м конгрессе был
полный зал народа. Не секрет, что многие
конференции и конгрессы после пленарного заседания рассыпаются, секции
проводятся не всегда эффективно. У нас 1-й конгресс шёл полных три дня, и ещё
расстаться не могли, потому что важные вещи обсуждались. А потом уже и четырёх
дней показалось мало. После конгрессов
издаются сборники. После 2-го конгресса издали сборник трудов, и он тут же он
стал редкостью, быстро исчез - пришлось допечатывать второй тираж.
Между
прочим, был такой момент - я специально встретилась с Хлебопросом,
чтобы сказать ему спасибо за то, что он меня с Горбанём познакомил. И Рэм
Григорьевич сказал: «Леночка, очень скоро ты будешь гордиться тем, что его знаешь».
Так и получилось. Я горда тем, что я - ученица Горбаня, правда, это меня ко
многому обязывает.
Его
во многих местах знают. Был такой случай. Мой сын поступал в Московский
государственный технический университет им. Баумана. Поступил, идёт собрание поступивших, заполняются всякие анкеты. Выступает
заместитель декана, и я поняла, что он математик. В перерыве к нему подхожу и
говорю: «Куда сейчас выпускники по прикладной математике потом на работу
устраиваются?» Он спросил, откуда мы, а как узнал, что из Красноярска, повёл
меня в свой кабинет, начал угощать кофе. И стал говорить, что ему нужно
обсудить научный труд по обработке изображений из космоса с одним красноярцем.
Я спрашиваю: «С Горбанём что ли?» - «Да, а Вы откуда знаете? Помогите мне с ним связаться».
Когда
защищалась моя докторская, А. Н. был научным
консультантом. Сейчас я доктор физико-математических наук, профессор кафедры
информационных технологий и математического моделирования Красноярского
государственного торгово-экономического института. Я на защите узнала, что,
оказывается, я - первая женщина-математик - доктор физико-математических наук
Красноярского края. Сейчас уже есть
вторая, а я была первая. Построена моя докторская на стыке математики и
физиологии. Это не чистая теория, есть у неё и практический смысл. Имею в виду
впечатляющий результат, полученный на данных онкологического центра. Представшая картина поражает всех.
Есть
разные типы онкологии, разные дислокации опухолей, разные стадии рака. И умирают
не обязательно с 4-й стадией этой болезни, умирают и со 2-й, и с 3-й.
При сравнении тех, кто выжил после операции, и тех, кто умер, мы при помощи
своей методики выяснили, что можно определить наибольшее подключение
физиологического резерва организма. А это значит: при помощи нашего метода
можно «ловить» моменты наибольшего напряжения организма, когда его системы
подключаются друг к другу. Медики считают, что есть конкретные дни после
операции, на которые приходится большее количество смертности - 1-й, 3-й, 7-й и
11-й.
Почему
так происходит - загадка для медицины. По нашим оценкам получилось, что у тех,
кто выжил, как раз на эти дни приходится самое большое подключение
физиологического резерва организма. Это уже путь к тому, чтобы конкретно
решать, как именно следует лечить. Есть разные виды лечения, разные препараты,
различные методики... Как сравнить - что лучше?
Нашим методом можно показать, что лучше. В принципе, в самых общих
словах: лучше то, что ведёт к стадии напряжения. Наши учёные специально
работали в онкологических учреждениях, в архивах, изучали многие истории
болезни. Работали над этим уже и наши ученики. Огромный пласт материала поднят.
Или
работали мы с новобранцами. Даже была идея заключить по этому поводу договор с
Министерством обороны. Мы исследовали новобранцев в период первых 30 дней их
пребывания в учебной части в Красноярске. После «учебки»
их посылали служить в Норильск, там мы их опять обследовали через полгода-год. Суть в том, что многие молодые солдаты на
Севере не адаптируются, приходится их вывозить потом оттуда, комиссовать. Это
большая проблема, у парней начинаются там различные хронические болезни. И мы
помогли медикам, ведь можно уже на стартовой стадии выделить тех, кто не сможет
адаптироваться в том же Норильске. Нашими методами можно это доказать, а до
этого такие группы были неразличимы.
Горбань
вообще говорит, что нашим методом можно исследовать не только организмы, что,
возможно, он применим и к изучению социальных процессов. Руки чешутся
попробовать поработать и в этом направлении. …
Из книги:
Александр Лейфер, РАЗГАДАТЬ
ЗАМЫСЕЛ БОГА, Издательский дом “Лео», Омск, 2006. (Журнальный
вариант: Опубликовано в журнале: «День и ночь» 2006, №7-8